«В заключении референт сообщил об остатках юкагирских письмен. Он рассматривает это искусство как одно из доказательств связи духовной культуры древних юкагиров с охотничьими племенами Сев<ерной> Америки. Он высказал мысль, что первобытные письмена получили свое развитие одновременно с развитием человеческой речи, а не после него. Юкагирские письмена распадаются на картинное письмо, планы кочевок, которые можно рассматривать как зачатки географических карт, и на любовную переписку при помощи условных изображений человеческих фигур обоего пола. Были показаны подлинные образчики письмен на бересте и изображения их на экране. Другие туманные картины, которых было более 30, изображали карту с маршрутами, сцены древнего и современного юкагирского быта и типы женщин и мужчин». Большая часть «мужских» тосов была, видимо, получена Йохельсоном от Василия Шалугина, одного из самых зажиточных жителей села Нелемное, сельского кузнеца. А юкагирский кузнец — «совершенно особый вид владыки, нечто вроде мага. Его сила заключается в его специальности, таинственной, а вместе с тем и страшной — это выкапывать из горы „черные” камни и из этих камней, подвергая их сожжению и избиению, делать предметы, которыми можно без всякого труда срубать вековые деревья в обхват человека».