Содержательно взаимные обвинения сторон сводились к предательству и варварству. Французы и британцы говорили о немцах как о предателях цивилизации, скрывавших под внешним лоском культуры и образованности нравы древних готов и тевтонов. Немцы отвечали расистским аргументом о предательстве Англией и Францией белой расы во имя союза с монголами (имелась в виду Россия) и неграми (колониальные войска Антанты), несущими варварство в Европу. Немногочисленные авторы из Российской империи, в свою очередь, бросали немцам упрек, что те предали дух истинного христианства и религиозной чувственности ради рационализма, сделавшего их холодными машинами жестокости и убийств.

Первая мировая не только принесла неисчислимые бедствия всем участвовавшим в ней народам, но и породила «войну духа»: так принято называть полемику между европейскими учеными, которые утверждали, что против их страны, представляющей «цивилизацию», выступили «варвары», чье «варварство» они обосновывали научными методами. Хотя обычно считается, что в этой борьбе идей участвовали главным образом немецкие и французские антропологи и психологи, Мацей Гурный в своей книге «Великая война профессоров» показывает, что подобные баталии происходили и в Восточной Европе, где они к тому же начались раньше и закончились позже, чем в Западной. Подробнее об этом — в материале Валерия Шлыкова.

Пока на полях Первой мировой выясняли отношения противоборствующие армии, ученые Европы вступили в собственную «войну духа», чтобы выяснить, кто с точки зрения строгой науки имеет больше прав на победу. Самое непосредственное участие в этой «Krieg der Geister» приняли антропологи, развивавшие учение о человеческих расах. Так, многие из них соглашались, что славянские народы, поддавшись воздействию «монголизации», остались на низшей ступени развития; сложнее было решить вопрос о расовом превосходстве на франко-германских и британо-германских участках фронта. В книге Мацея Гурного «Великая война профессоров», которая выходит в русском переводе, подробно рассказывается об этих баталиях. Публикуем отрывок из ее 4-й главы под названием «Тело».

Эта книга — о роли интеллектуалов в Первой мировой войне. Автор исследует развитие научной мысли в области географии, антропологии, психологии и психиатрии, в сфере исследования национального характера и того, что сейчас иногда называют «этнопсихологией». Представители ученых сообществ считали своим долгом вести войну с врагом, но не на полях сражений, а на страницах журналов и книг. В работе Мацея Гурного продемонстрировано, как патриотическая и националистическая подоплека научных трудов определяла выводы вовлеченных в войну духа исследователей. Это катастрофа, которую Мацей Гурный описывает, на мой взгляд, излишне спокойно, как-то даже хирургически бесстрастно. Антропологи, психиатры и психологи, исследователи культуры из Германии, Франции, стран Центральной и Восточной Европы применяли весь свой эвристический арсенал для защиты прав собственных стран и наций, для обоснования справедливости их целей в войне и для разоблачения естественно присущих противнику подлости, убожества и звероподобия. К своему ужасу читатель довольно быстро убеждается, что практически никто из героев книги не занимается сознательным искажением истины. Нет, они на самом деле так видели мир.

«Книга Мацея Гурного посвящена феномену, известному как „война духа”», сообщает аннотация. Давайте разбираться: термином Krieg der Geister историки обозначают «национализацию» наук, которая наблюдается в период Первой мировой в противоборствующих странах. Под национализацией имеется в виду подведение научных обоснований под конфликт; «профессора» объясняли, чем народ противника заслуживает насилия и какие врожденные преимущества дают их собственному народу право это насилие чинить. До работы Гурного «война духа» рассматривалась в основном на идеях ученых из Германии, Великобритании и Франции. Польский историк смещает ракурс на восточный фронт, принимая в оборот материалы стран Центральной и Восточной Европы. Расширяются и временные рамки: исследователь показывает, что идеи национальной, расовой исключительности восходят к Франко-прусской войне, не исчезают они и после того, как солдаты Великой войны сложили оружие. Это замечательный труд, который показывает множество тонких и любопытных вещей, например, как антипрогрессистские идеи консервативных довоенных интеллектуалов становятся академическим мейнстримом, приспосабливаясь для критики противников. Или — каким образом все воюющие стороны открывали во вражеском народе «женские черты характера». И конечно, научное знание предстает здесь имманентно социальным феноменом, неразрывно связанным с конкретными условиями своего производства. Из этого, в частности, следует, что война духа не прекращалась никогда. «Выводы исследований Миклашевского, в сущности, ограничивались подтверждением далеко зашедшей дегенерации русских. Согласно результатам его опроса, среди русских было больше курящих (и они начинали курить раньше, чем поляки), а также значительно больше лиц, которые регулярно мастурбировали».