В пересечениях и переплетениях культуры и политики первых лет советской власти своеобразным литературным жанром эпохи становится приказ. Авангардистские приказы, манифесты и декларации выходили из-под пера футуристов, имажинистов, экспрессионистов, ничевоков, биокосмистов, эго— и панфутуристов. Наиболее амбициозными и последовательными в своих призывах являлись Хлебников, Маяковский и Каменский, известность в 1918—1920 годах имел также омский писатель-скандалист Антон Сорокин, «Мозг Сибири». Адресатами литературных приказов являлись солдаты и Мейерхольд, город и улицы, люди и солнца. Литературные декреталии, заряженные невероятной искрящейся энергией, должны были подготовить почву для третьей революции — Революции духа.

Революционная эпоха переустройств по приказу вызвала проникновение «приказа» и в литературу как «своеобразнейшего литературного жанра и репрезентанта эпохи», как сказано в аннотации книги. В антологии 35 текстов приказов и декретов, принадлежащих только поэтам (были таковые и у художников). <...> В предисловии к антологии описывается быстрая эволюция жанра. Вначале на волне революционных преобразований художественный текст понимался как социальное действие, призванное изменить мир (с. 9). Мир, представленный в «приказах», еще не существует, однако должен быть создан. Но уже в 1922 г., после укрепления власти большевиков и подавления Кронштадтского восстания <...> призывы поэтов к революции оказались опасными для власти, а значит, и для самих поэтов. И приказы превратились либо в пропаганду (которая ставила задачи, внеположные искусству, продиктованные государством и партией), либо в «артистическое дуракавалянье» (с. 11). <...> Многие строки Хлебникова из «Воззвания председателей земного шара» (1917) звучат очень современно. «Отечество стало людоедом» (с. 16), «матери, / уносите своих детей, / если покажется где-нибудь государство. / Юноши, скачите и прячьтесь в пещеры / и в глубь моря, / если увидите где-нибудь государство» (с. 15). <...> В «Трубе марсиан» поэт делит людей на изобретателей и приобретателей, отмечая, что первые далеки от вторых, как марсиане. Кажется, только этих манифестов достаточно, чтобы понять, почему футуризм был разгромлен в СССР. <...> Хлебников в 1922 г. пишет: «Мы, предземшары, предпочли бы мятеж и восстание» (с. 67). <...> Искусство пыталось оставаться интернациональным: у ничевоков можно обнаружить отсылки и к дадаистам, и к американской идее бродяги-хобо. Но власть все более отдавала приказы искусству сама — и требовала их выполнения. <...> Есть связь «приказа» и магии: «…желаемое (должное) представлено здесь уже свершившимся: стихотворный текст функционирует аналогично архаическому обряду или заклинанию» (с. 86). <...>

Культура и политика в их пересечениях и переплетениях первых полутора десятилетий советской власти — предмет не только до сих пор недостаточно изученный, но и во многом несущий бремя как синхронных, так и последующих идеологизаций, умолчаний, переписываний postfactum — и возникающих отсюда искажений оптики <...>. В этом отношении тем более велика велика ценность конкретных исследований, сосредоточенных на каком-либо конкретном, небольшом сюжете, позволяющем собрать вокруг него, в пояснение, объяснение и ради понимания, многообразную сложность времени. Примером такого рода работы является вышедшая в серии «AVANT-GARDE» книга, посвященная истории Приказа Реввоенсовета № 279 «К пятилетию Красной Армии». Прежде всего — это репринтное воспроизведение самой брошюры 1923 года, спустя всего несколько лет ставшей раритетом <...>. Приказ 1923 года интересен и сам по себе — независимо от художественного оформления, принадлежащего Юрию Анненкову. Как отмечает И. В. Обухова-Зелиньская, которой принадлежит обстоятельная статья об истории приказа и его издания и комментарий к репринтному воспроизведению, именно в этом приказе устанавливается ставшая с тех пор общепринятой дата основания Красной Армии — 23 февраля. В предшествующие годы эта дата «плавала» от 15 до 28 января. <...>

Издательство Европейского университета продолжает радовать любителей авангарда. На этот раз читателей ожидает книга-перевёртыш: под одной обложкой собраны поэтические приказы и декреты 1916–1924 годов, а также комментарии к приказу Реввоенсовета № 279 («К пятилетию Красной Армии») и мемуары Юрия Анненкова о Льве Троцком. <...> «Археологические раскопки» авангарда помогают открыть (впервые или заново) «искрящиеся невероятной энергией» (с. 8) призывы поэтов, претендующих ни много ни мало как на жизнестроительство и жизнетворчество. В предисловии к книге приказы не раз названы «слепками времени» и «репрезентантами эпохи» (с. 8). Это определяет не только подборку текстов, но и формат их печати в сборнике: перед нами не «стерилизованная позднейшая перепечатка» (с. 9), а настоящий литературный факт со всеми его особенностями <...>, художественным оформлением и т.д. Такой подход ценен ещё и тем, что некоторые художественные «документы» (к примеру, декреты ничевоков или манифесты Антона Сорокина) ранее вряд ли могли быть доступны широкому читателю. Жанр приказа исследуется в статье Н. Сироткина, помещённой после антологии. Обращение не только к русской, но и к немецкой «приказной» литературе выводит жанр из разряда локальных и делает его одной из особенностей авангардного мышления в целом. В статье рассмотрен ряд аспектов, связанных с жанровыми признаками приказа, его функционированием и аудиторией. <...> Пламенные возгласы футуристов, экспрессионистов, имажинистов и ничевоков заряжены особой витальной энергией, которая, очевидно, не иссякает даже спустя столетие. <...> Значение данной антологии можно было бы определить шаблонными фразами вроде «она позволяет нам прикоснуться к эпохе» или «она даёт возможность взглянуть на этот период в новом ракурсе». Однако её ценность, как кажется, несколько выше: эта книга — своеобразное напоминание о том, какую важную роль искусство может играть в жизни не отдельного человека — целого общества, всей страны.

Книга развертывается с двух сторон. С одной стороны многочисленные репродукции портретов революционных деятелей работы Юрия Анненкова, его воспоминания, сам Приказ Реввоенсовета (воспроизводится впервые!), проиллюстрированный художником за одну ночь — образец революционной графики. С другой — приказы, манифесты, декларации в прозаической и стихотворной форме Хлебникова, Каменского, Маяковского, Бурлюка, Антона Сорокина, имажинистов, ничевоков. Репродукции сопровождаются аналитической статьей Никиты Сироткина. В целом новый том серии «Avant-garde» окажется полезен не только тем, кто изучает означенный период истории (и искусства) России, но и современным авторам, как адептам так называемой социальной поэзии, так и их оппонентам.

Выходные данные этой книги по-настоящему пугают. Под обложкой совсем нетолстого сборника спрятано так много разнородного материала, что, кажется, можно легко заблудиться, – а ведь в придачу идет еще и репринт. Поэтому начать следует с небольшого обзора. Сначала смотрим на вкладыш – это небольшая брошюра, воспроизведение в уменьшенном формате ультраредкого артефакта – «Приказ Реввоенсовета № 279» за подписью Троцкого с иллюстрациями Юрия Анненкова. Откладываем ее, берем в руки саму книгу – перед нами сборник приложений к «Приказу»: комментарии, исследовательская статья, мемуарный очерк художника, а также подборка портретов партийных деятелей, причастных к созданию «Приказа», – в общем, исчерпывающее все смыслы документа контекстуальное описание.

Новая книга из авангардистской серии Европейского университета – перевертыш. Первая часть посвящена жанру «приказа» в поэзии русских футуристов. Она соединила образцы литературных приказов за 1918–1922 год. Самое ценное здесь – возможность погрузиться в те блаженные времена, когда художественный текст приравнивался к социальному действию. Приказы, о которых до сих пор практически не говорили как о самостоятельном жанре, порождение эпохи, которая верила в жизнетворческую силу искусства и идею тотального переустройства общества. <…> Антология тянется вплоть до 1922 года, когда футуристические призывы во многом становятся неприемлемыми и даже опасными…

Переиздание этой брошюры является важным событием. Спустя почти 100 лет книга представляет собой важный исторический документ, судьба которого отражает жестокое подавление сталинизмом подлинной марксистской мысли и политики, представителями и защитниками которых в Советском Союзе были Лев Троцкий и Левая оппозиция. Подобно бесчисленным документам, связанным с именем Троцкого и Левой оппозиции, книга была уничтожена сталинистами, и сегодня во всем мире ее количество насчитывает всего несколько экземпляров.

Иллюстрированная и антология документов левого авангарда 1917-1924 («приказов» и манифестов) с историко-теоретическим предисловием и фактологическим комментарием. Приказ как документ, как артефакт и как литературный жанр. Маяковский, Бурлюк, Хлебников, Каменский и не только. Тексты футуристов, имажинистов, экспрессионистов, ничевоков, биокосмистов, эго- и панфутуристов.

...Необычной эту книжечку делает то, что «Приказ» был оформлен Юрием Анненковым. У Анненкова была в это время неоднозначная репутация. С одной стороны — умеренно аполитичный художник с оттенком эстетства, типичный попутчик. С другой — декоратор знаменитой постановки «Взятие Зимнего», иллюстратор блоковских «Двенадцати». В 1923 году Анненков работает над парадным портретом Троцкого — своим самым успешным полотном раннесоветского времени. Участие в издании «Приказа» — также следствие этой недолгой близости к Троцкому. Если верить самому художнику, иллюстрации он нарисовал за одну ночь. Они выполнены в типичной для него посткубистической, немного экспрессионистской, изысканно-изломанной манере. От этого в героически-оптимистичной книге появляется тревожная червоточина...

...Наше глубокое убеждение состоит в том, что знакомиться с литературными произведениями следует не только по нынешним сборникам или авторитетным собраниям сочинений, но и по первоисточникам — изданиям, которые держал в руках сам автор, которые были фактом литературы (со всеми их возможными опечатками, цензурными изъятиями, графическим оформлением и — не исключено — скрытой программой). И только тогда перед нами будет живой документ, способный дать массу дополнительной информации, а не адаптированная и (вольно или невольно) вырванная из контекста и стерилизованная позднейшая перепечатка...

...Перед читателями фрагмент уникального документа: приказ Реввоенсовета от 5 февраля 1923 г. к пятилетию РККА стал редкостным в истории искусства военным приказом, опубликованным при участии художника. Пройдет лишь несколько лет, и пятитысячный тираж будет почти полностью уничтожен, потому что его вдохновитель и автор – Лев Троцкий – потеряет все государственные посты в СССР и будет выслан из страны. В ряде уцелевших экземпляров, разумеется, вымараны фамилии всех шестерых его подписавших. Данилов и Антонов-Овсеенко погибли во время Большого террора, Троцкого убили кремлевские агенты; при ужасно подозрительных обстоятельствах утонул Склянский; "военспецы" Каменев и Лебедев успели умереть своей смертью, но память о них тщательно вытравливалась из анналов Красной армии...

...Попытку симбиоза жизни и искусства демонстрируют 35 поэтических и литературных декретов, приказов, воззваний. Авторами их были не только известные футуристы и имажинисты, но и подзабытые ныне фигуры авангарда. Есть поэма-каблограмма украинского панфутуриста Михайля Семенко, есть и издевательские декларации ничевоков... Републикованы призывы Писательского короля, Мозга Сибири – Антона Сорокина, литератора, художника, акциониста третьей столицы тогдашней России – Омска. Адресатами литературных приказов и т. п. оказывались солдаты и Мейерхольд, голод и улицы, люди и солнца, хохот и аргонавты (биокосмист А. Ярославский звал на абордаж планет!). Эти литературные декреталии должны были подготовить почву для третьей революции – Революции духа...

Культура и политика в их пересечениях и переплетениях первых полутора десятилетий советской власти — предмет не только до сих пор недостаточно изученный, но и во многом несущий бремя как синхронных, так и последующих идеологизаций, умолчаний, переписываний postfactum — и возникающих отсюда искажений оптики, когда целый ряд эпизодов, например, выпавших из памяти, в дальнейшем не включаются в контекст, оказываются незримыми — или, напротив, когда другие в позднейшей памяти приобретают несоразмерное своему месту и времени значение, в результате влияя на видение целого (при проблематичности самого последнего — и возможности собрать всё многообразие происходившего воедино, когда вполне оправданным может оказаться отказ от простройки единого повествования в пользу многослойности, фрагментарности, при этом не забывая и о другом, что зачастую для современников именно их фрагмент оказывается или претендует быть рамкой целого).

Приказ Реввоенсовета № 279 «К пятилетию Красной Армии», с иллюстрациями Юрия Анненкова: Уничтоженное издание 1923 года. + Антология авангардистских приказов и декретов 1917–1924 годов. (Приказ как литературный жанр: от футуристов до ничевоков).

Сост. и науч. ред. А. А. Россомахин.

Книга-аллигат попала в топ книжного магазина "Фаланстер"

*

Представленные в книге источники — не юридические документы, а литературные эксперименты футуристов, имажинистов, экспрессионистов, ничевоков и других литературных направлений начала XX века. Среди опубликованных приказов, манифестов и деклараций — «Воззвание Председателей Земного Шара» Хлебникова, «приказы» Маяковского по «армиям искусств», «Манифест Летучей Федерации Футуристов», «Воззвание экспрессионистов о созыве Первого Всероссийского Конгресса Поэтов», «Декрет об отделении Искусства от Государства» и многие другие. Всего сборник насчитывает 35 источников и сопровождается комментариями и исследовательской статьёй.