Выдающийся историк Борис Колоницкий провел ревизию событий 1917 года. Масштабная и очень вменяемая ревизия всего огромного пласта революции. Причем в популярном изложении, доступной любому кругу читателей. Эта книга — то, как сегодня нужно говорить о революции 1917 года, идеальный текст. Канон разговора об этом историческом событии менялся — в советскую эпоху, в перестроечное время, — и сейчас настала пора адекватно говорить о них с учетом опыта 100 лет. Это и сделал Колоницкий.

В этом плане сама книга ближе всего если не к примирению — то к пониманию, демонстрации многогранности событий и логик/чувств/влечений, стоящих за ними. Так, обращаясь к «делу Корнилова», Колоницкий отмечает, что в этой ситуации — где переплелись и стремление Керенского установить власть над столицей, избавившись от становившегося все более опасным петроградского гарнизона, и опасения перед приходом генерала во власть, и стремление самого Корнилова играть политическую роль, и многое другое — уже обозначились черты будущей Гражданской войны.

Eine Veröffentlichung setzte sich von dieser Flut angenehm ab. Boris Kolonitski, einer der über die Landesgrenzen hinaus bekanntesten russischen Revolutionshistoriker, präsentiert ein schmales, unspektakulär gestaltetes Bändchen. Der Hashtag im Titel und das Fehlen von Fußnoten weisen auf die populärhistorische Zielrichtung hin, und in der Einleitung hält der Autor fest, das Buch sei ursprünglich konzipiert „für Freunde, die keine professionellen Historiker sind“ (S. 7). Herausgekommen ist dabei erfreulicherweise ein Buch, das nicht nur von der nichtakademischen Leserschaft, sondern auch von Historiker/innen mit Gewinn und Vergnügen gelesen werden kann.

"...очерки посвящены разного рода двусмысленностям, подвисаниям, неочевидным причинам известных событий. [Автор] размораживает застывшие образы и понятия, возвращает их к неопределенности, присущей любому сегодняшнему моменту..."

...книга Колоницкого станет для вас настоящим открытием и настольным противоядием от политических инсинуаций со стороны невежественных историков и ушлых государственных сановников...

...«Семнадцать очерков» — это кристаллизованный, новаторский и филигранно выстроенный текст, в котором читатель не найдет лишнего натужного словоблудия. Автор не стремится к тому, чтобы художественно описать всеобъемлющую революционную генеалогию, зато концентрирует читательское внимание на самых дискуссионных и репрезентативных моментах из жизни России 1916-1918 гг.

В небольшой, но важной и своевременной книге историк Борис Колоницкий отвечает на 17 вопросов о 1917 годе. Вокруг поднимаемых здесь тем уже сто лет идут различные спекуляции. Нужно или не нужно отмечать юбилей революции? Слабым ли царем был Николай II? Стал ли разгон Учредительного Собрания поворотной точкой русской истории? И еще четырнадцать столь же важных вопросов.

-Почему вы решили заниматься историей революции?

Все началось, когда я прочитал книгу Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир". Это стало настоящим культурным шоком для меня. Я был советским школьником, учился в средней школе. Я находился в поле влияния устойчивого советского мифа — влияния, которого нельзя было избежать: залп «Авроры», штурм Зимнего и так далее. А тут передо мной оказалась сложная и противоречивая история. Джон Рид, конечно, не бесстрастный свидетель, он симпатизировал коммунизму и был основателем Компартии США. Но вме­сте с тем он и очень хороший журналист, выпускник Гарварда. Человек знал свое дело и давал очень хорошую картинку. Интересно, что потом то же самое испытали и мои студенты, которым я давал книгу Джона Рида как обязатель­ное чтение. В советское время они приходили с круглыми глазами и говорили: «Борис Иванович, это антисоветская книга».

Можно ли было избежать революции?

Большинство историков согласны с тем, что после вступления России в Первую мировую войну избежать революции было невозможно. Другое дело, когда бы она произошла: революция могла быть отложена до окончания войны. Однако при таком напряжении общества возникали проблемы, решить которые было очень сложно.

Но вопрос не только в том, когда бы произошла революция, но и как. Это зависело от участников политического процесса. Мне кажется, что и Николай II, и правительство России допустили немало политических ошибок. Можно было бы как минимум смягчить ситуацию или отложить революцию на какое-то время.

Главным действующим лицом до момента отречения оставался император. До революции он принимал все важнейшие решения. Но никто не может ему позавидовать, потому что в этой ситуации даже очень хороший политик мог бы вырулить с очень большим трудом, если бы вообще мог. Но Николай II не был хорошим политиком.

Какие у вас впечатления от того, как отмечается столетие революции в России? Вам как историку чего-то не хватает или, наоборот, что-то кажется излишним или неадекватным?

Это большой вопрос. Потому что одно дело – это восприятие историком событий самой революции, и другое дело – это восприятие истории памяти, того, что с нашей исторической памятью происходит. Мне кажется, хотя некоторые коллеги придерживаются иного мнения, что не используется юбилей так, как он мог бы быть использован. За одним, пожалуй, исключением – православная церковь. Она активно использует ресурс юбилея для продвижения своей версии истории. Если говорить о других игроках на поле политики памяти, то нет.